Литературный жанр фэнтези начал бурно развиваться чуть более полувека назад. А именно после выхода из печати романа Джона Рональда Руэл Толкина «Властелин колец». (Также к роману-катализатору можно отнести и «Хроники Нарнии» Клайва Стэйплза Льюиса). Сегодня фэнтези – один из востребованных жанров не только в литературе, но и в кинематографе и иных жанрах искусства, а также в видеоигротеке. А с выходом серии романов Джоан Роулинг о Гарри Поттере интерес возрос в десятки раз.
Сегодня к жанру фэнтези прибегают писатели всех континентов, есть разные направления – скандинавское, славянское, японское, корейское, ирландское и т.д. А чем хуже чувашская мифология, ведь она тоже богата и интересна со своими многочисленными персонажами? Первые попытки в этом направлении предпринял чувашский писатель Владимир Степанов, его романы «Эфемероптерова ночь», «Меч Тенгри» написаны на чувашском языке. А вот следующий роман – «Грани миров: возвращение Чеменя» – уже написан на русском, но основа романа – сегодняшняя Чувашия и чувашская мифология. Автор романа – историк Сергей Щербаков. Мы пригласили его в гостиную редакции.
– Сергей Владимирович, Вы – учёный, привыкли опираться на точные термины, даты, автор нескольких документальных книг и вдруг – художественная литература. Как получилось, что решились окунуться в художественную словесность?
– Жизнь заставляет! Наша широкая общественность, к сожалению, практически разучилась читать научную литературу. Благодаря многим обстоятельствам за последние 15 лет передо мной открылись живые нити чувашского мира не просто на уровне близких и родных, а в ретроспективе общенациональной жизни нескольких столетий. Художественная литература и, в первую очередь, кинематограф – это очень эффективные средства донесения своеобразия чувашского мира не только для узкого круга потребителей, а до широкого круга людей в республике, в России и мире в целом.
– Почему Вы решились избрать жанр фэнтези?
– Сфера моих научных исследований – это изучение идеологических систем национальных движений народов Среднего Поволжья и России. А идеологемы – это очень абстрактная субстанция. Так что работать с отвлечёнными понятиями мне вполне комфортно. Сейчас время, когда на нас «сыплются» различные смысловые нагрузки в разных сферах нашей жизни, и у меня есть вопрос – а почему уникальная и богатая чувашская культура в этом дискусе не участвует? Почему должен быть только деревенский соцреализм? Надо работать в различных нишах, особенно в тех, которые предпочитает современная молодёжь. Это с одной стороны… С другой, такой жанр даёт возможность сопоставлять различные образы и характеры в одном месте. Мне, к примеру, очень нравятся последние главы в монгольских степях… Это же буйство красок и возможностей! А для творца это важно!
– Сергей Владимирович, Вы вкратце написали, кто есть кто в романе: Чемень во многом списан с Ерагина, гитарист Рома со студента Димы, чувашская жрица Пинер с бабушки… А Вы сами присутствуете в романе?
– Сложно сказать… Точно не главный мужской персонаж, Андрей – это скорее собирательный образ современного поколения 30-летних, которых вижу в жизни. Эта книга – не моя исповедь, а скорее наблюдение над современностью в исторической ретроспективе. А так, как писателю и творцу, приходилось вселяться в душу каждого персонажа и, пожалуй, в каждом можно найти мою частицу.
– В романе наряду с мифологическими героями есть и известные исторические личности. Да, наше поколение и, пожалуй, более молодое ещё помнят и генералов Лебедя и Дудаева, и певца Виктора Цоя, но почему в главных ролях барон фон Унгерн-Штернберг и Блюмкин, на мой взгляд, не самые яркие личности своей эпохи?..
– Насчет яркости не соглашусь. Если кто не знает, то Яков Блюмкин – это реальный прообраз разведчика Исаева-Штирлица. А барон Унгерн – это был потенциальный Бонапарт или Чингисхан, который в 1920-м году проводил практическую работу по объединению «жёлтой» расы для насильственного покорения загнивающей Европы! Это очень колоритные персонажи! Возможно, не так известные.
Почему я их использовал? Мне, как специалисту по началу ХХ века, очень интересен период Гражданской войны. Когда думал, каких контрастных персонажей использовать, то не хотелось привлекать таких тривиальных, как Чапаев и Колчак. Кстати, во второй части планирую гораздо больше использовать Виктора Цоя как ведущего героя. Он очень пластичен и, на мой взгляд, хорошо сочетается с романтиком бароном Унгерном.
– Писателю очень важно услышать хоть какой-нибудь отклик на своё произведение… От кого Вы услышали самый оригинальный отзыв о Вашем романе?
– С удивлением узнал, что многих зацепил персонаж гламурной Оксаны, бывшей подруги москвича Андрея… Для меня он вначале был вполне проходной, но, видимо, такой типаж сейчас актуальный и востребованный. В будущем её можно больше использовать как антипод главной героини. Сейчас уже имеются некоторые интересные сюжетные задумки с нею, но пока оставим, помолчим… Читательский отклик очень нужен для вдохновения, а также «нащупывания» линии возможного продолжения. Так что пишите, говорите, со вниманием приму и самую лютую критику.
– Мне в романе очень понравилась мысль, что молодёжь ещё не утратила связь с прошлым (пример Кристины-Сарпиге)… Вы верите в это или это надуманное – художественная необходимость?
– Это абсолютно из жизни! Работая в училище культуры, мне часто приходилось общаться с молодёжью, особенно из сельской местности, которые остро и тонко чувствуют связующие нити с чувашской культурой и её прошлым. К сожалению, уже в городе они, под влиянием других культур из Интернета, зачастую растрачивают это, становятся иными… Одна из больших целей моей книги – обратить внимание на это, что это очень ценно и важно для наших душ. Такие вещи необходимо культивировать, и тогда наш народ сможет реально стать достоянием мировой культуры. Поэма «Нарспи» – это замечательно, но что мы сейчас можем показать миру из современной жизни?
– Ещё один момент: «спасатель» Андрей – не чуваш, даже не из Чувашии… Тут я тоже вижу суровую действительность: за чувашский язык радеют каталонец Эктор Алос и Фонт, белорус Артем Федоринчик… Чем обусловлен такой выбор персонажа?
– Сам москвич Андрей Штерн в первой части книги не относится к числу радетелей спасения чудом сохранившегося древнего мира и относится к чувашскому миру как к чему-то экзотическому. Но в потенциале он им может стать. Почему один из главных героев не чуваш? Тут несколько причин. Во-первых, действительно, чтобы увидеть большое, нужен взгляд, как говорится, со стороны. Андрей Штерн, по книге, – наследник прародителя пратюркского мироздания, корни которого идут за десятки поколений в глубины тысячелетий. Тогда почему он обязательно должен быть чувашем? Кровь Модэ, Аттилы и Кубрата рассеяна по всей Евразии… Внимательный и вдумчивый читатель, думаю, меня поймёт. Во-вторых, это, конечно, стилистический прием, чтобы привлечь российского и зарубежного читателя и зрителя.
– Да, в чувашской мифологии есть легенда, что в самый трудный момент нужно позвать богатыря Чеменя и он поможет родному народу. Как Вы думаете, мы не упустили этот момент? На Ваш взгляд, когда нужно было позвать его на помощь, когда мы пропустили точку невозврата? Или ещё не наступило то время?
– Отдельные наши современники, возможно, и думают, что они прошли «точку невозврата», но для всего огромного культурного багажа чувашского народа это изначально неправильная позиция. Работать надо и не мешать тем, кто может это делать. Такова моя позиция… Если брать книгу, то это мировоззренческое «делать или не делать» выведено в конфликте йомзи Чеменя и жрицы Пинер, который во второй части станет ещё более ожесточённым.
– Вы пишете, что хотели бы снять сериал-сагу «Грани миров», кто-нибудь заинтересовался уже этой идеей?
– Заинтересованных огромное количество людей, как в нашей Чувашии, так и за её пределами. Думаю, что и вы в их числе…. Сейчас не те благостные советские времена, когда государство поддерживало хорошие идеи. Сейчас мы живём в условиях бизнеса…  В данном вопросе идет речь об инвесторах. А это уже не простой и не праздный вопрос. Тут надо работать людям, которые смогут взяться за продюсерскую стезю. Всё в наших руках, и один я этого не сделаю!
P.S. Историк-исследователь Сергей Владимирович Щербаков ещё интересуется кино, не только интересуется, но и пишет сценарии, снимает, консультирует… Документально-художественный фильм по его сценарию «В Красном море» получил «Гран-при» IV Всечувашского кинофестиваля «Асам». Но о кинематографе мы продолжим разговор в следующем номере…