Я побывал в гостях у легенды здравоохранения Ульяновской области, проработавшей 66 лет практикующим неврологом, преподававшей в Ульяновском государственном университете почти до 90 лет – Елизаветы Алексеевны Фурашовой. Она 1921 года рождения, возраст солидный, однако меня встретила бойкая, словоохотливая женщина, я, не буду скрывать, был приятно удивлён. Не меньше удивлена была и сама Елизавета Алексеевна – тому, что к ней специально приехал корреспондент из Чувашской Республики. Да, в прессе Ульяновской области о ней писали часто, и сейчас не забывают, а вот в Чувашии о Фурашовой знают только специалисты со стажем. Вот мы и восполним этот пробел…
Елизавета Алексеевна Фурашова
Родилась 1 июля 1921 г. в чувашском селе Нижние Тимерсяны Цильнинского района Ульяновской области. Окончила Среднетимерсянскую среднюю школу (1934), Куйбышевское медицинское училище (1939), Воронежский государственный медицинский институт (1945).
Трудовую биографию начала в спецполиклинике г. Ульяновск и по совместительству в эти же годы (1945–49) работала врачом-ординатором неврологического отделения Ульяновской областной больницы № 1. В 1949 г. перешла на основную работу ординатором неврологического отделения. В 1959 г. отделом здравоохранения области переведена в 1-ю городскую больницу для организации стационарной и поликлинической неврологической помощи населению г. Ульяновск. В этом же году организовала неврологическое отделение на 30 мест, где проработала заведующей отделением, одновременно исполняя обязанности главного внештатного невролога горздравотдела (1959–69). Затем её назначили заведующей неврологическим отделением областной больницы № 1, в этой должности она проработала до выхода на пенсию, одновременно являясь главным внештатным неврологом облздравотдела.
При её непосредственном участии было открыто 4 неврологических отделения в г. Ульяновске и 2 отделения в районах области, внедрены новые методы диагностики и лечения: пневмоэнцефолография, электроэнцефолография сосудов головного мозга, ангиография, лечение радиоактивным йодом и др. Впервые открыто 5 кабинетов иглоукалывания в г. Ульяновск и районах области, 5 детских неврологических коек на базе неврологического отделения областной больницы № 1.
В 2002–2011 гг. работала в Ульяновском государственном университете на кафедре медицинской психологии, психоневрологии и психиатрии. Автор ряда научно-практических работ, напечатанных в сборниках статей врачей Ульяновской области. Она являлась областным руководителем по подготовке врачей-интернов и клинических ординаторов. Многие из них заведуют крупными неврологическими отделениями. Более 10 её учеников получили звание заслуженного врача РФ, 4 защитили кандидатские диссертации, 3 являются профессорами.
Кавалер ордена Ленина (1966). Заслуженный врач РСФСР (1975). Отличник здравоохранения. Член Ульяновского отделения Российского общества неврологов, член Российского общества «Спинной мозг». Почётный гражданин Ульяновской области – её имя занесено в Золотую Книгу почёта (1996). Майор медицинской службы.
Вместе с супругом – Владимиром Афанасьевичем Фурашовым – воспитали трёх сыновей. Старший – Виктор – окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию, был подполковником медицинской службы. Средний – Александр – окончил Ульяновский политехнический институт, преподаёт в Центральной школе йоги Айенгара. Младший – Дмитрий – окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию, полковник медицинской службы, заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук.
Наказ отца
– Елизавета Алексеевна, почему Вы выбрали медицину?
– Мой папа – Алексей Трофимович Широков – в деревне лечил лошадей, ковал их, клизмы ставил, но у него не было никакого диплома… И он очень хотел, чтобы я стала врачом. С раннего детства говорил мне: «Будешь врачом, будешь лечить людей, маму вылечишь…» Мама у нас болела… Папа был очень одарённым, во всех отношениях: красиво пел, умел плясать, любил красиво одеваться, а у него было-то только двухлетнее образование в церковной школе. Он служил в Латышской дивизии два года, участвовал в подавлении Спиридоновского восстания. Кстати, ему дали персональную пенсию местного значения. Потом он получил ветеринарное образование, работал ветфельдшером в колхозе.
И вот, после окончания с отличием 7 классов Среднетимерсянской неполной средней школы, я уехала из деревни, решила поехать в Куйбышев поступать в медицинское училище, потому что была настроена с детства, папа меня настроил.
– Сколько у Вас в семье было детей?
– Я – пятая. У отца 2 сына, подростки, были от первого брака, жена умерла от тифа. У мамы было 2 дочери, муж у неё был убит на войне. Я у них пятая, единственная общая. Любимая дочь отца, он меня очень любил.
– Из сводных братьев, сестёр кто-нибудь пошёл в медицину?
– Нет, никто не пошёл. Сёстры получили только школьное образование. Надо было работать, мама болела, полный двор скотины дома. Младший брат – Фёдор Алексеевич – служил в армии, остался там старшиной, закончил войну старшим лейтенантом, командовал бригадой. Вернулся с войны без ноги. Выучился, стал потом прокурором, на Ульяновском автозаводе работал юристом. Старший брат – Иван Алексеевич – успел до войны окончить педагогический институт, он работал педагогом.
– А почему поехали в Куйбышев?
– Чтобы хорошо изучить русский язык. Потому что Тимерсяны и Ульяновск рядом, часто дома была бы. Окончила Куйбышевское медучилище, фельдшерское отделение, с красным дипломом в 1939 году. А в институт тогда принимали после одного года работы. Проработала. Если техникум оканчивали с красным дипломом, нужно было сдавать только один экзамен, я сдала химию и поступила в Башкирский мединститут.
Уфа, Ташкент, Воронеж…
– Но в Вашей биографии написано, что окончили Воронежский мединститут…
– Проучилась я в Уфе один год, все экзамены сдала на «отлично». Старший брат оказался в Ташкенте, в обкоме образования работал инструктором. Тогда уже война началась. Он перетащил меня туда, в Ташкент. Немцы к Москве подходят, а у брата бронь, его не брали на фронт. Но он добился, был очень боевым, отец был таким боевым и принципиальным, а Иван был похож на отца. Отец держал лошадей, он очень их любил. Я, кстати, тоже очень люблю лошадей, и только лошадей, ну, собак чуть-чуть, а кошек не люблю. Брат целенаправленно хотел в кавалерию, попал к Доватору. Демобилизовался инвалидом, два раза был контужен, но работал. Все они сейчас умерли, всех похоронила, даже сына старшего похоронила, мужа. Семья у нас была дружная, благоприятная, детей любили, но воспитывали трудом. На селе мало ласкают, мало целуют, но требуют то, что нужно, особенно в чувашских семьях.
– А в Воронеж-то как попали?
– В Ташкенте училась два года, всё на «отлично», везде впереди: активистка, комсорг, сдаю кровь, а в самой 45 кг… Думала вернуться к себе, скучала. Да и тяжело было, глину таскали, канал делали. Каникул не было, два года трудились в поле, в 50-градусную жару собирали хлопок. Война же, тут ничего не скажешь. Днём невозможно работать, собирали утром или поздним вечером, когда жара спадёт. План выполняли, без этого норму хлеба не давали. Перебросили в другую деревню, ночевали в каком-то амбаре, в котором до этого ночевали заключённые. Постелена была только трава, все уставшие, сразу уснули. По нам пошли белые вши, огромные. Мы все вскочили, крик стоял, выбежали, все в арык. Девочки в одну сторону, мальчики – в другую, всё сняли, полоскали, волосы начали мыть, осмотрели друг друга. Отказались дальше работать там, и нас перебросили в другое место. И вот так два года трудились в тылу, старались для фронта.
Переехали в другое общежитие. Мы раньше занимали лабораторию, которая стала нужна институту. Построили, хотя и война, специально общежитие. И во время переезда на нас напали подростки-хулиганы, подошёл ко мне один, приставил нож к горлу, говорит: «Зарежу!» Я ему: «Бери всё, только не трогай!» Так я осталась ни с чем, ни документов, ни вещей, как говорится – ни нательного, ни постельного… Вот так поступили с нами, хотя там все студенты были местные – из Самарканда, Хивы и т.д., одна я из России.
Мать в то время стала болеть. Из дому перестали помогать, скотины не стало. Отец в колхозе всё время. Я думаю: «Не могу больше…» Дошла до министра здравоохранения. В первый раз не отпустил. Вышла и заплакала, а мне секретарша говорит: «Что ты здесь плачешь, надо в кабинете плакать». На следующий день пришла и устроила истерику, стала плакать, рыдать, он испугался, начал успокаивать и подписал документы. Тут и брат мне пишет: «Воронеж освободили, приезжай в Воронеж…»
– Можно сказать, там только вчера были фашисты… Наверное, и условий-то никаких не было?
– После того, как освободили Воронеж, медицинский институт вернулся из Ульяновска домой. Мы ехали в теплушках: двойные нары, сено. Приехали среди ночи, никто нас не встречал. Город был весь разбит. От Воронежского мединститута остался один патологоанатомический корпус. Первую ночь ночевали в нем: на столах, где вскрывали трупы, спали девушки, а ребята откуда-то притащили сено и легли на полу.
На другой день дали общежитие: две койки ставили рядом и ложились на них втроем. Самое неудобное место было в середине, поэтому менялись каждую ночь. Питались кое-как. Потом нам, правда, повезло. У одной подружки были знакомые. Они эвакуировались, а ей оставили частный дом. И она там собрала всю свою группу. Вот тогда мы немного вздохнули: и картошку могли варить, и заниматься нормально. Там мы и готовились к выпускным экзаменам.
– Окончили Вы институт в год Победы…
– Окончила я институт в феврале 1945-го. Выпуск был досрочный, ещё военный. Распределили меня в Чебоксары, инспектором облздравотдела – видимо, в институте оценили мои организаторские способности. Побыла у родителей в Тимерсянах, собрала вещи, попрощалась и поехала к месту назначения.
Добралась до Ульяновска, с чемоданом еду на вокзал, но у автобуса спустило колесо, и я опоздала на поезд. Судьба! Вернулась к знакомым и на другой день встречаю в городе... Анастасию Васильевну Фокину, моего ангела-хранителя! Она следила за моей учебой, будучи директором фельдшерской школы в Куйбышеве. Её мужа, оказывается, перевели в Ульяновск, и она работает врачом в поликлинике Министерства госбезопасности.
Она говорит: «Куда ты поедешь, у тебя мать больная, иди к нам, у нас не хватает врачей, и невропатолог нужен. Хочешь, иди невропатологом». Если честно, я боялась этой организации. Потому что моего родственника в селе, пожилого фельдшера дядю Сашу, посадили ни за что, и он отсидел 10 лет. Отца моего таскали, говорили: «Ты – враг народа!» Угрожали. А он не испугался, сказал: «Какой я враг народа? Я Советскую власть здесь устанавливал».
Вот я и сказала Анастасии Васильевне: «Боюсь!» А она мне: «Нечего бояться. Мы с тобой врачи. Пусть они там работают, а мы будем делать свое дело». Утром она привела меня к начальнику медсанчасти. Меня тут же хотели посадить на приём (я два года занималась неврологией в студенческом кружке). Но я отказалась: «Нет, так я не делаю, мне нужно подготовиться как следует».
Зачислили меня на должность и послали стажироваться к Ольге Ивановне Смоленской, она работала заведующей нервным отделением областной больницы. Между прочим, она – двоюродная сестра Владимира Афанасьевича Фурашова, моего будущего мужа.
«Люди в белых халатах»
– Как Вы познакомились с супругом?
– Я в октябре 45-го вышла замуж за Фурашова. Он вернулся с фронта раненым, инвалидом 3-й группы. Начал работать в областной больнице. Он тоже врач, аккурат перед началом войны окончил Куйбышевскую военно-медицинскую академию. Меня же послали на курсы усовершенствования в неврологическое отделение для первичной специализации. Познакомились мы – два молодых врача – в больнице, на работе. И у нас родился первый сын, через 3 года – второй, через 5 – третий.
– Елизавета Алексеевна, почему Вы неврологию выбрали?
– Потому что я училась в Воронеже у Николая Михайловича Иценко, это врач с мировым именем, специалисты очень хорошо знают синдром Иценко-Кушинга. Мне нравились лекции Иценко. Потом, неврология – очень интересная наука, будешь знать неврологию – будешь знать всё. Неврология – это основа, без мозга ничто не может работать, а изучать мозг очень интересно. И он ко мне относился очень хорошо, хотел оставить в ординатуре – отказалась, уехала в Ульяновск. Здесь мне сразу: «Садись, принимай». Я действительно могла уже принимать. Но пошла на курсы специализации. Работала в двух местах, в спецполиклинике – во второй половине дня, с утра – в областной больнице. После окончания специализации Смоленская меня не отпустила, так пять лет и проработала по совместительству. После этого уже взяли на основную работу в областную больницу.
– Вы, по сути, стояли у истоков неврологии в Ульяновской области, до Вас не было и отделений, не говоря уже о состоянии дел в районах области…
– Областная больница не могла удовлетворить город. Такие врачи работали у нас! Знаменитости работали, приезжали даже из больших городов лечиться. Но город рос, мы не успевали. И вот я перешла в городскую больницу. Сама организовала 30-коечное отделение. Помогали, конечно, и бывшие пациенты. А среди них были весьма большие, влиятельные люди. Сестёр, санитарок сама подбирала, врача-ординатора хорошего нашла… Было прекрасное отношение к пациентам. Везде чистота и порядок. Пациенты говорят, пишут, меня расхваливают, моё имя гремит – и меня в 45 лет наградили орденом Ленина. Три года на 8 Марта певцы пели в честь Фурашовой песню «Люди в белых халатах». Сейчас и в помине нет такого отношения к врачам, их только ругают. Тогда люди другие были – люди, пережившие войну, благодарные, добрые.
По стопам родителей
– Сыновья сами выбрали медицину или Вы настояли?
– Нет, не настаивали. Сами решали. Что уж там, семья врачебная. Если бы отец не был врачом, другое дело, а тут и мать, и отец. Старший – Виктор – решил сам. Средний – Александр – пошёл бы с удовольствием, хотел, но когда у него брали кровь на анализы, он падал в обморок. Он окончил политехнический. Но его всё равно тянуло в медицину, он сейчас живёт в Москве, преподаёт йогу. Младший – Дмитрий – пошёл по следам старшего, понравились ему форма, обеспечение.
Дмитрий пошёл дальше всех, он кандидат медицинских наук, живёт и работает в Москве. Окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию, клиническую ординатуру на базе урологической клиники военно-медицинской академии, служил полковым врачом в ракетных войсках на Байконуре, работал онкоурологом в главном госпитале Группы советских войск в Германии, начальником онкоурологического отделения в Главном клиническом центральном госпитале им. Н.Н. Бурденко в Москве, с 2008 года по настоящее время – консультант и оперирующий онкохирург военного госпиталя ВВС. 65 лет, работает ещё, оперирует, серьёзные операции проводит, пользуется уважением, но собирается бросать. Отец его до 66 лет оперировал...
– Сколько внуков и внучек у Вас?
– 7 внучек, 3 правнучки, 1 праправнучка. Ни одного внука, все девочки.
– Кто-нибудь пошёл в медицину?
– Аня (Лаврентьева, внучка старшего сына – авт.), в 9-м классе заявила: «Бабуля, я пойду по твоей линии, по твоим стопам». Я плакала от счастья, что она выбрала медицину, начала готовить её к науке. Но я не навязывала, она сама выбрала это. Позвонила моему ученику, профессору Павлу Николаевичу Павлову, он работает в институте им. Сеченова. Четвёртый курс, учится на «отлично», но… влюбилась, голова кругом, вышла замуж, родила, подарила мне праправнучку… Умная, активная, пробивная, говорит: «Бабушка, я ещё добьюсь своего». Но, наверное, наука уже так и останется для неё мечтой, как и у меня в своё время…
Есть у меня племянница Елена Владимировна Разинова, врач-невролог. Я её сама подготовила, работает очень хорошо, с любовью.
– Вы передавали свои знания не только племяннице…
– С 2002-го по 2011-й преподавала в Ульяновском государственном университете. Среди моих воспитанников более 10 заслуженных врачей России, 3 профессора, много врачей высшей категории, влюбленных в свою работу. Когда уходила, во всех отделениях в районных центрах были мои ученики, сейчас некоторые уехали, некоторые умерли.
Очень благодарна профессору Галине Петровне Сущевой (Самара), она приезжала ко мне, выпускала моих учеников, а выпускать должна профессор. Давала высокую оценку моей подготовке, моим ученикам, брала от меня готовых врачей к себе туда, в клиническую ординатуру на два года.
В 45 – орден Ленина
– Вас в 45 лет наградили орденом Ленина, за какие заслуги?
– Я работала с любовью, с полной отдачей своих сил и знаний, а знания постоянно повышала. Часто ездила на курсы усовершенствования, очень любила Ленинград, была несколько раз в институте Бехтерева, в институте Павлова, в институте нейрохирургии.
Как только организовала своё отделение, съездила на курсы усовершенствования в Москву. Что получала новое, всегда сразу же внедряла. Лечила больных даже такими методами, которые ещё не были признаны, например, пчёлами, медицина тогда ещё не признавала апитерапию, лечила льдом… Фурашов мне говорил, что это не апробировано, что я занимаюсь самодеятельностью, не надо…
Всё новое внедряла в практику. Тракционного метода нигде не было – а я этим методом уже лечила радикулит. Специальные тракционные кровати мне делали бывшие пациенты, инженеры. Ко мне и моим просьбам относились с большим уважением, с почтением, слушались меня. Однажды приехал один врач, рассказывает, вот мы в 70-е использовали новый метод, а я этим гепарином начала заниматься ещё в середине 60-х годов, больных вылечивала. У меня парализованные уходили на своих ногах. Делала разные блокады, учила других врачей, врачей из районов… Была смелой, уверенной, потому что знания были, читала много.
Начала проводить диспансеризацию населения, я этому научилась у мужа, мы с ним в области стали первыми это делать. Когда я уходила, у каждого невролога состояло на диспансерном учёте около 100 человек. Людей с временной потерей трудоспособности с тяжёлой работы на лёгкую переводили, лечение назначали, в санатории отправляли. ВТЭКовские врачи перед Фурашовой отчитывались, считались со мной. Результаты были, и результаты весьма хорошие.
– У Вас огромный стаж, вспомните, пожалуйста, интересные случаи из практики.
– Неврология – очень сложная наука. Сложность также в диагностическом плане. Помнится такой случай: обратился молодой человек лет 25-и, рабочий на заводе, заболел таким серьёзным заболеванием, что отказали и руки, и ноги, но больше всего страдали ноги. Очень расстроен – женат, двое детей: как жить дальше, поднимать детей? Лечился старательно, начал ходить, но держать в больнице бесконечно я не могла, выписала на амбулаторное лечение. Уходя, он мне говорит: «Я верю, я поправлюсь, приду к вам и спляшу цыганочку». И действительно, через три месяца он приходит ко мне, мы собрали больных, и он очень красиво сплясал цыганочку.
Был ещё случай: после блокады пациент потерял память – полная амнезия. Лесник, из района, женат, четверо детей, но ничего этого не помнит. Я от него не выхожу три дня из реанимации, лечу: массаж, лекарства… Всё сделала, что могла, но память не вернулась. Мне один врач привезла из Китая гаммалон, я этот дорогой препарат даю ему, отпускаю домой. Звоню председателю ВТЭК, дают временно 2-ю группу инвалидности… Через два месяца приехал с полным восстановлением памяти.
Были случаи, когда я очень, очень переживала…
Советы врача
– Мечтала идти в науку, видела себя в науке… Но не получилось, стала практикующим врачом. Не работаю 10 лет, на пенсию ушла в 90 лет, однако продолжаю работать над своим мозгом. Я бы давно была профессором, если бы в науку пошла, – с этими словами Елизавета Алексеевна выносит из другой комнаты книги (на фото). – Я по натуре человек познавательный, люблю всё новое узнавать. (Она перечисляет названия книг). Вот книга «Древние чуваши», очень мне она нравится. Какие были наши предки!
– Елизавета Алексеевна, как сохранить ясность ума, что бы вы посоветовали читателям?
– Первое, с 70-и лет я принимаю холодный душ, только холодный. Второе, всю жизнь обращаю внимание на дыхание, без дыхания не может существовать нормально, активно ни один орган. Третье, на работу ходила 50 лет и больше всё время пешком и дышала по Стрельниковой, занималась в одно время по Бутейко. Ходила в бассейн, но у меня гайморит, муж запретил, поэтому перешла на холодный душ. Четвёртое, делаю гимнастику на суставы, сама разработала. Например, на живот – тибетский массаж: ладонью вкруговую 22 раза по часовой стрелке, против – тоже 22 раза, это прекрасно для кишечника; органный массаж – в районе селезёнки провожу кулаками по 60 раз.
– А контрастный душ?
– Я не люблю контрастный душ. Не знаю, как клетки наши воспринимают это, реагируют на смену температуры. Может, это подтолкнёт раковые клетки к развитию, я не уверена. А то, что холодная вода безвредна и только помогает, я уверена. Но надо, чтобы 7–10 дней организм привыкал, постепенно переходить от тёплого к холодному.
Начинайте со стопы, проведите по 4 раза по одной, второй ноге; от паха до стопы – тоже по 4 раза, с внутренней стороны и внешней; руки по 3 раза, начиная с плеч до кончика пальцев; магистральные артерии – 4 раза; иногда лицо и голову по 1 разу.
Владислав НИКОЛАЕВ, фото автора и из семейного архива Е.А. Фурашовой,
верстка Евгения ФИЛИППОВА.
Чебоксары – Ульяновск
Проект реализуется при поддержке Министерства цифрового развития, информационной политики и массовых коммуникаций Чувашской Республики
