Продолжение. Начало – в газете "Республика" № 5.
…Из Кяхты мы направились в поселок Наушки. Это пограничный пункт, через который следуют поезда на Улан-Батор и Пекин. Сейчас поездка до Пекина занимает чуть более полутора суток.
Никита Бичурин со своей духовной миссией добирался из Кяхты до столицы Поднебесной почти 4 месяца (с 17 сентября 1807 г. до 10 января 1808 г.). В Наушках прошли детские и школьные годы моей жены и ее сестры Нины. Их отец Дамба Цыбенович после возвращения из Монголии служил на КПП. Мы с трудом отыскали дом, где они проживали по Песчаной улице. Правда, песка около дома уже почти не осталось. Время утекает, как песок сквозь пальцы.
9 сентября в Улан-Удэ отмечался День города. Перед памятником Ильичу на площади Советов установили эстраду, выступали официальные лица, певцы, ансамбли, а для меня было радостно услышать и увидеть композицию на стихи Намжила Нимбуева, поэта, прожившего всего 23 года. Его первая книга «Стреноженные молнии», изданная посмертно в 1974 году, открыла для меня в свое время бурятскую поэзию.
Буду петь я.
Мне струны нужны,
Чтобы подыгрывать песне своей,
Словно пряди возлюбленной гладя.
Где мой хур?
Тонкошеий тоскующий хур,
Что закопан в степи с моим предком?
В Улан-Удэ было две встречи с другим бурятским поэтом, давним другом еще с аспирантских лет, с Баиром Дугаровым. Первая – сугубо частная, сам поэт, его почитательницы и одновременно исследовательницы его творчества – Людмила Дампилова и Светлана Имихелова, и мы с женой. Сидели в маленьком кафе «Дали» (название вполне поэтическое – «Крыло»). Тосты, буузы, хушуры, архи… Говорили о поэзии, о жизни, о том о сем. В какой-то момент Баир прочел наизусть свой стих «Шэнэхэнское бистро», который как-то органично вписался в атмосферу того вечера:
Привет, с каких небес свалился ты, бродяга.
Сто лет прошло-промчалось с той поры, однако,
Когда бродили молодыми подшофе (…).
И тост хороший есть – за нас на белом свете,
За просто быть самим собою в круговерти –
На вираже времен, с добром смешавших зло.
Другая встреча была во время проведения акции-марафона «Город читает. Баир Дугаров» в Александровском сквере. Выступал сам поэт, читали его стихи другие люди, протяжно звучал морин хуур под горловое пение, исполняли песни на его стихи «Монголжон», «Трава ая», «Баргуджин-Тукум», «Звезда кочевника». Потом Баир раздавал автографы. Мы погуляли по городу и заглянули опять в «штаб-квартиру» на Коммунистической. Баир хорошо знал Сергея Данилова, они вместе работали в институте.
Но нас ждала Монголия. И вот мы летим самолетом компании Hunnu Air Wings of Mongolia. Около часа лету, и мы в аэропорту Чингис-хан, где нас встречает Сергелен, ставший нашим проводником и духом-хранителем в странничестве по этой стране.
Улан-Батор – большой город, в котором проживает чуть ли не половина всех жителей страны, 1,5 млн человек. Это город, в котором родилась моя жена и где она прожила 8 лет (ее отец служил военным переводчиком при советских военных советниках до переезда в Наушки).
Центром столицы является площадь Сухэ-Батора. Здесь и Народный Хурал (монгольский парламент), перед входом в него восседает могучий Чингис-хан, который смотрит на статую маленького Сухэ-Батора в центре площади, на постаменте с поднятой рукой. По правую руку от Чингис-хана сын Удэгей, по левую – внук Хубилай. Одно время, говорят, даже площадь переименовали в площадь Чингис-хана, но после протеста ряда деятелей и решения Конституционного суда прежнее название было сохранено. На лестнице, поднимающейся к стопам Чингис-хана, любят фотографироваться свадебные процессии.
Мой сын, который в 1998 году стажировался по монгольскому языку в Улан-Баторском университете, удивлялся переменам в облике города. По окраинам, где раньше стояли одни юрты, выросло много новых кварталов с многоэтажными домами, ощущается китайское, корейское и японское присутствие (фирмы, рестораны, бары и т.д.).
Но наш путь пролегал на юг, в сторону пустыни Гоби. Скорее всего по этому же пути следовал в Пекин и караван духовной миссии Бичурина. Ночью мы прибыли поездом в город Сайншанд, и дальше в степь, в точку назначения, месту энергетических песков. Ночлег в юртах… Всего 7 юрт, какие-то служебные помещения (медпункт, столовая), гостеприимные хозяева. Ночь… Небо усыпано звездами. Ощущения, которые возникли у нас, точно описал монгольский поэт Тоомойн Очирхуу:
Ночью гобийской, тихой, безлюдной,
Снова я в путь неблизкий иду.
Сказал мне старый погонщик верблюдов:
«Держи направление на звезду».
Пустыня огромная, словно небо,
И к звездам невольно тянется взгляд.
Все вокруг величаво и немо.
И на краях горизонта аилы стоят.
Правда, никаких аилов вокруг не было. Ни огонька, все окутывала густая тьма. Бесконечную глубину или высоту пространства буряты определяют так: «ОЁОР МYНХЭ ТЭНГЭРИ» («вечное у основания небо»). Тут и начинаешь понимать точность чеканной максимы Канта о двух вещах, которые «наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением», это «звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Чтобы стать кантианцем, оказывается, надо очутиться в бескрайнем пространстве монгольской полустепи-полупустыни и вобрать в душу этот «цвет небесный, синий цвет».
Наутро мы поехали в Хамарын хийд, буддийский монастырь, образовательный и культурный центр XIX века, который был основан Джавсан Дамба Хутагт Данзанравжой (1803–1856). Было ему тогда всего 17 лет. Он был видным просветителем, выступал за равноправие женщин и старался помочь людям не только обрести духовное просветление, но и получить светское образование. Организовал при монастыре первый монгольский театр. Недалеко находится ступа Старца, в которой хранятся реликты этого святого – Гобийн Догшин Нойон Хутагт.
Следующая наша цель – северная Шамбала, энергетический центр. Сначала метров за 800 надо ударить в колокол Большого Неба (Их тэнгэрийн хонх) и вступить на тропу. Доходишь до центра, который окружен 108 (буддийское сакральное число) суварганами (белыми ступами). Входишь во врата, снимаешь обувь и идешь по кругу к энергийн т?в (энергетический центр). На небольшом холмике нужно спеть песню Данзанравжи «Yлэмжийн чинар» (правильные качества совершенства). Мы слов не знали, и за нас всех спел Сергелен. Потом продвигаешься к центру этого энергетического круга, ложишься на песок, закрываешь глаза, и в тебя должна войти энергия. Источником ее является пустыня Гоби.
Недалеко находится скалистый участок, где монахами для медитаций было вырублено 108 пещер. В одной из них помещена статуя Данзанравжи. Во время своего визита японский принц высадил здесь саженцы сакуры, они хорошо прижились и весной красиво расцветают.
Зарядившись энергией, мы, преодолев путь километров в 20, подъехали к горе Хан Баянзурх – горе исполнения желаний. Издавна это место было приютом странствующих монахов. В склепе на склоне горы захоронен третий князь – хутагт Жамъяан-Данзан, поэтому гора имеет и другое название Шарилийн (Усопший). Если ему помолиться, то твое желание исполнится. Но для этого надо подняться на вершину горы, женщинам подъем запрещен, и они могут записать свои желания на бумажках и сжечь их в дугане у подножия горы. Вчетвером мы поднялись на вершину. Там уже была небольшая группа монголов. С вершины открывается прекрасный вид на степь, священные горы Тушилге (Хар уул «Черные горы»). Мы три раза обошли вокруг обоо, сложенного из камней, загадали свои желания, побрызгали водкой и, воздев руки к небу, хором крикнули: «Ухээ!» (что-то вроде «пусть исполнится!»). Гора Хан Баянзурх считается одной из семи красивейших горных вершин Монголии.
Атнер ХУЗАНГАЙ, филолог-востоковед
Продолжение в следующем номере газеты "Республика"
