Николай Романов родился в Яльчикском районе, учился на каменщика-монтажника в Караганде, который находится сейчас в суверенном государстве Казахстан, – можно сказать, полностью «степной» человек, а всю свою сознательную жизнь провел на морях и океанах. Отслужив на Северном флоте (правда, не на море, а на суше), он поступил на работу в Мурманское морское пароходство и на разных кораблях объездил почти весь мир. Николай Кириллович также участвовал в юбилейной 25-й антарктической экспедиции. С воспоминаний о ней и началась наша беседа с «морским волком» (Сразу приношу извинения перед читателями: беседа оказалась настолько интересной, что об экспедиции мы расскажем в следующем номере более подробно).
«После первого шторма хотел уйти»
– Николай Кириллович, все-таки интересно, как Вы попали в Мурманское пароходство?
– Ничего интересного. Подходила к концу флотская служба, а служил я недалеко от Мурманска, в Полярном, надо было определиться с дальнейшим трудоустройством. В деревне с работой не ахти, в Караганду, где я успел поработать до службы, не хотелось возвращаться, вот мы, три друга, и написали письмо в Мурманск. Через месяц пришел ответ, мол, готовы нас взять, если будет хорошая характеристика от командира части. А мы никогда не отлынивали от работы, нас командир всегда ставил в пример, разве он напишет плохую характеристику?
– На скольких суднах Вы поработали?
– На многих. Начал учеником матроса на ледоколе «Киев», потом на кораблях «Обь», «В. Качалов», «Петродворец», «Мария Ермолова», «Лена», «Гижига», «Тикси», «Пионер Белоруссии», «И. Богун», «Сибирь», «И. Сусанин», «Акоп Акопян», «И. Папанин», «К. Данилкин»... Сначала матросом, с 1985 года боцманом. И самое главное, у меня в трудовой книжке всего один работодатель – Мурманское морское пароходство. Так, на новом теплоходе «Тикси» я работал боцманом, ездил его принимать в Турку, его построили финны. Два месяца жили в Финляндии, изучали, проверяли корабль.
– Вы степной человек, до морей и океанов тысячи километров, не страшно было выходить в открытое море?
– Когда только начал работать на ледоколе «Киев», пережил страшный шторм. Расскажу подробнее: во льдах ледокол не качает, а в открытом море он как «ванька-встанька», он же имеет яйцеобразную конструкцию. Так вот, как вышли через Карские ворота в Карское море, попали в сильнейший шторм. У нас был медвежонок, его нам подарили полярники на Земле Франца-Иосифа (подарили двоих, а второго мы отдали экипажу атомного ледокола «Ленин»), и он упал за борт. Подняли на свой страх и риск вертолет, но не нашли. Тешили себя мыслью, что медведи хорошо плавают в море, и он не пропадет. Шторм усиливался, так что нам пришлось спрятаться за остров и переждать ненастье. Вот тогда я в первый и последний раз подумал: приеду в Мурманск – сразу напишу заявление по собственному желанию. Но потом погода утихомирилась, а я ушел в отпуск, успокоился.
– А не было желания пойти в капитаны?
– В одно время было, но, видимо, не такое огромное. А в боцманы я пошел по рекомендации своего капитана, он рекомендовал, и я сдал экзамен.
– Николай Кириллович, в прессе приходилось читать, что моряки дальнего плавания, пользуясь моментом, покидали корабль и не возвращались обратно в страну... У Вас не было желания сбежать из СССР?
– Никогда не возникало такое чувство. Меня всегда тянуло домой. Правда, и у нас был такой случай, радиооператор сбежал в Монреале. После этого «разговоры по душам» с личным составом усилились.
«Пингвины не боялись людей»
– Когда узнали, что «Гижига» поплывет в Антарктиду, какие чувства у Вас возникли: гордость, страх, большое желание побывать на ледяном материке?
– Конечно же, все хотели там побывать. Но желающих было много, поэтому всех проверяли «под микроскопом». Какие-либо жалобы, провинности – сразу исключали из команды.
– Кстати, что означает название корабля «Гижига»? Вроде все корабли названы в честь известных людей и географических объектов...
– Гижига – это река в Магаданской области. Также названием реки, что течет в Якутии, был назван еще дизель-электроход этого класса «Оленёк». Я про этот корабль не зря вспомнил, именно он должен был идти в 25-ю антарктическую экспедицию, но у берегов Дании столкнулся с встречным судном и сгорел.
– Какие впечатления от всего пути: какая была погода, в шторма не попадали?
– Мы вышли из Ленинграда 11 декабря 1979 года, к слову, вернулись обратно 11 июня 1980 года – ровно полгода длилась наша экспедиция. В сильные шторма не попадали, по пути заехали на Канарские острова, закупили воду, продукты, дальше вниз по побережью Африки на станцию «Мирный». Там разгрузились, погрузили 2 вертолета и взяли курс на Австралию. Побывали в Мельбурне, потом отплыли в Веллингтон (Новая Зеландия). Там нам поставили спутниковый навигатор. После этого опять отправились на Антарктиду, открыли станцию «Русская» (подробнее в следующем номере – Авт.), затем оставили груз на станции «Беллинсгаузен» и взяли курс домой. По пути, правда, загружались-разгружались еще в нескольких странах.
– Если спустились со стороны Африки, потом в Новую Зеландию, а затем вновь к берегам Латинской Америки и в Атлантику, получается, Вы обогнули Антарктиду?
– Да, мы прошли все меридианы, посмотрели красоты ледяного материка со всех сторон.
– Николай Кириллович, для всех Антарктида – это, в первую очередь, льды и пингвины, как вас встретили «аборигены»?
– Знаете, пингвины вообще людей не боятся. Когда разгружали груз, оттягивали тросами от борта контейнеры, они подходили, смотрели, ходили вокруг да около. Дашь пинка – отходят, потом вновь придут и «изучают». А перед отплытием от станции «Русская» (был сильный снегопад) мы близко-близко увидели кита за бортом, он два раза вынырнул, глотнул своей огромной пастью воздух и уплыл.
– А акулы как ведут себя в океане?
– Их в океане несметное количество. Тоже не боятся, плывут себе рядом с кораблем. Однажды произошел такой случай. Когда возвращались из Антарктиды, в районе экватора мы решили покрасить борта. Спустились в беседках и так красили. Полярники, которых забрали с вахты с собой домой, от нечего делать соорудили уду, на крюк для мяса насадили большой шматок, сделали поплавок из пенопласта, и давай удить. Так ведь поймали одну. Большая была, метра два длиной. Еле-еле втащили на палубу. Она как ударит хвостом, а мы только недавно покрасили палубу, краски как не бывало. У акулы кожа как наждачная бумага.
– А на вкус она какая, вкусная?
– Мы ее не ели. Подвесили, высушили, потом каждый отрезал себе кусок, так на сувениры и разобрали.
– Вы открывали новую станцию в Антарктиде, ваш экипаж наградили за это?
– Были Почетные грамоты от пароходства, слова благодарности от руководителей Ленинграда, научного института Арктики и Антарктиды, а государственных наград нет, не давали.
– Страшно было во льдах? Ведь могло и зажать судно...
– А где не страшно? И у нас в Арктике бывало тяжело. В Антарктиде трудности были связаны с тем, что мы к новой станции шли через суровое море Амундсена, да и метеоусловия в районе, где предстояло открыть новую станцию, были не мягкими. Там в свое время уже пытались установить станцию, но из-за тяжелых метеоусловий временно законсервировали. И вот мы вернулись и открыли заново, подняли Государственный флаг СССР.
«Побывал везде и всюду»
– В скольких странах Вы побывали, куда бы хотели сегодня съездить еще раз?
– Побывал во многих странах, в Европе – почти во всех государствах, в США, Канаде, Кубе, Мексике, Бразилии, Аргентине, Японии, Китае, Сингапуре, Австралии, Новой Зеландии, Египте... В некоторых несколько раз бывал. Побывать еще раз? Никуда не хочу, я уже посмотрел мир, места лучше родного села и Чебоксар все равно нигде нет.
– А Вам платили в долларах или рублях?
– Зарплата шла в рублях, а как только пересекали границу, суточные начисляли в долларах.
– Тогда моряки имели возможность привозить шмотки, технику из-за границы, Вы воспользовались этой «льготой»?
– В Японии мы все купили подержанные машины, я взял «Мицубиси Мираж». В первое время покупали магнитофоны, джинсы, но это все временно, потом просто надоедало.
– А какое экзотическое блюдо Вы пробовали в разных странах и круизах?
– Если честно, вкуснее картошки в мундире и селедки я ничего не ел. И когда наш кок спрашивал, что приготовить на праздничный ужин, все хором кричали: «Картошку в мундире и селедку!»
– Вы несколько раз пересекали экватор, это что-то значит в биографии моряка?
– Четыре раза я пересекал экватор, в пятый раз чуть не дошли. Посетили Японию, Китай, Сингапур, прошли Малайзийский пролив, чуть осталось до экватора, и повернули обратно. Когда переходишь экватор, всегда устраивают праздник Нептуна. Мы сооружали бассейн на палубе, всех бросали в этот бассейн, ставили «печать» на ягодицу. Считается, что Нептун принимает тебя в свои друзья и будет помогать на море.
– В то время еще была «холодная война», как к советским морякам относились в Америке?
– Бывало, что иногда мы чувствовали это. Так, однажды нам нужно было в США загрузить вездеходы-болотоходы для наших газовиков, но не отпустили. Пришлось те же машины загрузить в Канаде. Кстати, было это в 1976 году. Мы сперва зашли в Монреаль, в тот день как раз там Олимпиада началась. Потом еще раз вернулись. Игры уже завершились, и мы беспрепятственно сходили в Олимпийскую деревню, накупили сувениров с олимпийской символикой.
– А вместе с Вами работали еще матросы из Чувашии?
– В пароходстве был один, но вместе со мной никогда никого не было. Во время антарктической экспедиции тоже.
Владислав НИКОЛАЕВ,
фото из семейного архива
Н.К. РОМАНОВА